Давая в целом верный анализ генезиса "украинства" как явления, авторы перекладывают вину за появление "украинства" с больной головы на здоровую: с австрийского, германского руководства и буржуазии на большевиков и пролетариат. Сами ведь правильно заметили то, что этому предшествовало увлечение российской интеллигенцией "народностью" (буржуазной интеллигенцией). "Народность" связывалась с селом. Село и кулачество в нем было социальной базой партии эсеров, и именно от российских эсеров в ходе революции откололась часть назвавшая себя Коммунистической партией Украины (боротьбистов). В отличии от них у большевиков была краевая организация единой РКП(б) на территории Малороссии (Украины) опиравшаяся на городской пролетариат. Т.к. еще в Российской империи было принято выделять великороссов и малороссов, то большинство русского городского населения в Малороссии относили к великороссам, а русское сельское - к малороссам, то и среди малороссийских членов РКП(б) 90% состава были великороссами. КПУ(б) входила в состав Советов на территории Малороссии, которую до того никем не избранная Центральная Рада в Киеве переименовала в Украину еще в марте 1917 года, а в начале 1918 года в своих интересах Германия признала УНР (Украину) отдельным государством и заключила с ним мирный договор. В 1920 году преодолевая конфликт города и деревни РКП(б) соглашается объединить свою краевую организацию с КПУ(б) при создании КП(б)У ("б" здесь "большевиков") и при вхождении последней в Коминтерн. Именно бывшие "боротьбисты" и были проводниками политики "КОРЕНИЗАЦИИ" (украинизации) в дальнейшем, которая окончилась в 1934 году после репрессий против них за поддержку кулачества и противодействия коллективизации. Так вот и появились тогда русские и украинцы, вместо былого разделения единых русских на субъэтносы великороссов и малороссов. Именно так вместо краевого статуса в составе РСФСР Украина стала суверенной республикой заключившей позже Союзный договор с РСФСР действовавший до 31 декабря 1924 года, когда была принята Конституция единого государства СССР, в котором республики де-факто были автономными административными единицами.
И опять же у авторов абсолютная ложь об участии афериста и бизнесмена Парвуса, исключенного из РСДРП еще в 1908 году, в истории с "пломбированным вагоном".
После Февральской революции Парвус пытался принять деятельное участие в переброске через Германию в Петроград в специальном поезде находившихся в Швейцарии российских революционеров, которым страны Антанты отказывали в визе. Однако от его закулисных услуг отказались: эмигранты предпочли действовать открыто и официально — через Комитет по
возвращению русских эмигрантов на родину.
Когда же он попытался в Стокгольме встретиться с Лениным, тот
категорически отказался от общения и даже потребовал, чтобы его отказ
был официально запротоколирован.
Будучи к тому времени уже германским подданным, вернуться в Россию Парвус не мог, но много времени проводил в Стокгольме, пытаясь оттуда, в первую очередь через Заграничное бюро ЦК РСДРП (в его состав входили В. В. Воровский, Я. Ганецкий и К. Радек), принять участие в русской революции. Когда в июле 1917 года большевиков обвинили в связях с германским генштабом и главным доводом оказалась созданная им экспортно-импортная компания, Парвус в своём берлинском издательстве выпустил брошюру под названием «Мой ответ Керенскому и компании»: «Я всегда, — писал Парвус, — всеми имеющимися в моём распоряжении средствами поддерживал и буду поддерживать российское социалистическое движение. Скажите вы, безумцы, почему вас беспокоит, давал ли я деньги Ленину? Ни Ленин, ни другие большевики, чьи имена вы называете, никогда не просили и не получали от меня никаких денег ни в виде займа, ни в подарок…»
До этого Парвус, имевший свои бизнес-интересы в Германии, действительно договорился с руководством Германии о совместных действиях, дабы ему разрешили в нее вернуться из Турции, и пытался через ряд большевиков-эмигрантов, нуждавшихся в заработке и для которых он создал рабочие места, вовлечь РСДРП(б) в заговор с германским правительством, но «сговора не произошло», о чем свидетельствует Карл Радек: «Вернувшись из Константинополя в 1915 году, Парвус пытался завязать сношения с Лениным и Розой Люксембург. Получив от них обоих и от Троцкого ответ, что он предатель и что с ним не может иметь никаких политических дел революционер, Парвус покатился безудержно по наклонной плоскости». Подтверждают это и З. Земан и В. Шарлау. Поскольку «пораженчество» большевиков не имело ничего общего с желанием победы Германии (лозунг «превращения империалистической войны в войну гражданскую» был адресован социал-демократам всех воюющих стран), Ленин весьма резко отзывался о содержании журнала «Колокол» («Die Glocke»), который Парвус с сентября 1915 года издавал в Германии. Так, в ноябре 1915 г. в статье «У последней черты» лидер большевиков писал: "В шести номерах его журнальчика нет ни единой честной мысли, ни одного серьёзного довода, ни одной искренней статьи. Сплошная клоака немецкого шовинизма, прикрытая разухабисто намалёванной вывеской: во имя будто бы интересов русской революции! Вполне естественно, что эту клоаку похваливают оппортунисты: Кольб и хемницкий «Народный голос». Господин Парвус имеет настолько медный лоб, что публично объявляет о своей «миссии» «служить идейным звеном между вооружённым немецким и революционным русским пролетариатом»"
