«Туляк Шалашников»
Такую надпись Евгений Шалашников сделал на одной из колонн Рейхстага в победном мае
Свой автограф Шалашников пережил: надпись убрали, но память фронтовика не сотрёшь никакими усилиями.
Евгений Тимофеевич Шалашников
разговаривает очень тихо. Диктофон еле улавливает звук его голоса. Подо
Ржевом, проводя разведку боем, он ввязался врукопашную. «Вот немец меня
со всей силы кастетом по горлу-то и ударил, — говорит он. — Полгода
потом не разговаривал, голосовые связки повредило. Да и сегодня голос
нет-нет, да и сорвётся. Говорить-то я ещё могу, а вот петь после войны
уже не приходилось. Вот такой подарок мне от фрицев на всю жизнь
остался».
Я впервые вижу перед собой
человека, который пошёл на танк с бутылкой зажигательной смеси.
Небольшого роста, едва-едва мне по плечо, он тихо и буднично
рассказывает о пекле Курской битвы, об освобождении Белоруссии,
Прибалтики и Польши, о взятии канцелярии Гитлера и штурме Рейхстага.
Разговор проходит под тихий перезвон орденов на его гимнастёрке: здесь
и Орден Отечественной войны, и Орден Красной звезды, и медаль
«За отвагу» (за тот самый подбитый танк), «За освобождение Варшавы»,
«За взятие Берлина», «За Победу над Германией». И это только боевые
награды.
«А гимнастёрка, кстати, на мне та самая, — фронтовая» — говорит Евгений Тимофеевич.
— Я три
года в ней проходил, и Берлин в ней штурмовал. Это единственная
фронтовая гимнастёрка в Туле. Больше ни у кого не сохранилось.
Мы разговариваем
с Евгением Тимофеевичем сразу после окончания урока проекта «Знамя
нашей Победы», участником которого он стал. Он вообще много ходит
по школам. В 91 год является членом президиума тульского городского
Совета ветеранов, а также председателем комиссии по патриотическому
воспитанию молодежи. «Вы спрашивайте меня, о чём хотите, — говорит он,
наклоняясь ко мне. — Я расскажу всё, что видел и знаю. Не бойтесь».
Не побоялась. Спросила. Публикуем его рассказ без редактуры.
Война
О войне
я узнал дома, в районном центре Чернь, Тульской области. На фронт ушёл
добровольцем, но только с третьего раза. Первый раз пришли с ребятами
в Чернский военкомат в самом начале войны. Нам по 16 тогда было. И нас,
что говорится, отфутболили. Сказали: «Подождите ещё, ребята». Начал
работать на оборонительных укреплениях: рыл окопы, противотанковые рвы,
сооружал дзоты и доты под Тулой. Вторую попытку сделал в конце 41-го,
снова пришёл в военкомат. Ну, тогда там уже сказали: «Ладно, где-нибудь
в феврале пригласим». И вот в начале 1942 года я отправился воевать
с фашистами.
Фронт
Сначала
три месяца обучался на курсах младших командиров в Подмосковье, там
готовили связистов и радистов. Получил звание сержанта, и отправился
прямиком подо Ржев. Прибыл в 497-й полк 215-й стрелковой дивизии. Как
сейчас помню, деревня называлась Марвино, а река, на которой она стояла,
Бойня. И, надо сказать, она полностью оправдывала своё имя — вода в ней
была алой от крови. Очень страшные были бои подо Ржевом.
Курская Дуга
Я часто
вспоминаю, как 1943 году немцы прилетели бомбить Орёл. 23 февраля. Была
очень хорошая погода. Ясная такая, мороз, солнце. И вот тогда с боевого
задания почти все наши машины не вернулись. Командир полка врезался
в стог соломы в поле, на котором шёл бой. Сгорел. От полка почти ничего
не осталось. И тогда нас отправили в пехоту. На Орловско-курскую битву.
Полгода оборону готовили, а потом 5 июня 1943 года уже сражение.
Страшное.
Эта битва решала судьбу
всего нашего государства. Если бы мы тогда не устояли, если бы
не победили, не было бы России. Ведь там было 6 фронтов сосредоточено.
И Гитлер бросил туда свои самые лучшие войска, которые рассчитывали
уничтожить Красную Армию, вновь пойти на Москву и покончить с Россией.
Но мы победили в этой битве и сохранили не только будущее России,
но и всего мира.
Подвиг и ранение
Не думаю,
что это был подвиг. Так многие делали. И я тоже бросился под танк. Было
это на Курской дуге, под Понырями. Наш полк держал оборону. Сражение
тяжёлое, а ещё жара, даже земля вся потрескалась. Воды взять негде.
На нашу позицию пошли танки, штук пять. И когда они стали подходить,
командир роты послал бойцов взорвать их бутылками с зажигательной
смесью. Двое из них погибли сразу, один успел выполнить задание.
Командир послал ещё двоих, но и тех ребят немцы «положили» из пулемёта.
И в этот момент я одним прыжком рванул к танку, бросился под его
«мёртвую точку», и поджёг «зажигалкой». Он загорелся и начал
разворачиваться. Я попытался вылезти из-под танка, но моя левая нога
попала под гусеницу. С трудом вырвал ногу из сапога, уже всю
окровавленную, и откатился в сторону. И вот в этот момент открылся ещё
один артиллерийский огонь, и тут меня ещё раз ранило, теперь уже
в голову.
Наверное, я никогда
не смог бы этого совершить. Но, когда идёт бой, мысль работает
молниеносно. Когда танк шёл на нашу траншею, меня осенило, что через
несколько секунд он всех нас раздавит. Решение нужно было принимать
мгновенно. Вот я его и принял. Бутылка с «зажигалкой» у меня с собой
была. Вот я этой бутылочкой в него-то и бросил с правой стороны. Помню,
как выскочили танкисты, как завязался бой между ними и нашими солдатами.
Помню, видел, как одного фрица убило, другие ещё сражались. А потом
я потерял сознание. Ребята меня затащили меня в окоп и унесли
в медсанбат. Там меня подштопали немного и снова в бой. За этот случай
мне дали медаль «За Отвагу».
Страх
Страх
был. Конечно, был. Но только перед боем. Знаешь ведь, что не в гости
идёшь. А, когда ты в него уже вступил, там страха нет. Улетучивается.
В голове одно: или ты погибнешь, или враг твой. Но в целом настроение
в армии было нормальное. За всю войну ни разу я не увидел ни одного
паникёра и ни одного самострела. По крайней мере, в тех частях, где
я воевал, такого не было. Главное, что у наших бойцов была твёрдая
уверенность, что мы победим. Конечно, жизнь сохранить не всем удаётся,
это естественно. Но когда идёшь в бой всегда считаешь, что ты должен
победить. Всё. Второго варианта нет.
Немцы
Конечно,
приходилось убивать лицом к лицу. Когда врукопашную шли. Я вам скажу,
что многие этого не понимают (плачет)… Убивая, ты ведь, по сути,
становишься калекой. Ты же убиваешь! Хоть он и враг, но он же человек.
И это всё отражается, ложится на душу. Нервная система у всех нас,
прошедших войну, нарушена навсегда. Непросто с этим жить.
Первый
раз я убил немца уже после Орловско-Курской битвы. Она же длилась
долго. Я в пяти её сражениях участвовал. И вот как-то наше подразделение
пошло в атаку. В этой атаке я первый раз немца-то и убил. И не одного.
Очень запомнился этот день. А потом в каждом бою ты понимаешь: или
ты его, или он тебя. Такого, чтобы, ты прошёл бой, и никого не убил,
почти не бывало. Потому что это бой. Потому что это война.
Освобождение Европы
После
Белоруссии мы освобождали Прибалтику, Польшу. Очень тяжёлый был бой
за Варшаву. Непросто освобождали Ригу. Она была очень хорошо укреплена
немцами. Такие, знаете, проволочные заграждения, много их очень было.
Наши сапёры сделали прорывы, но всё же такое количество войск, не могло
быстро пройти в эти проёмы. И, конечно, очень много солдат было
уничтожено на этих проволочных заграждениях. Я очень хорошо помню эту
картину.
А когда мы вошли в Ригу,
был у нас на пути часовой завод. А здание с такими массивными
металлическими воротами. Пехотинцу их ни за что не взломать. Ну,
мы и попросили одного танкиста: вышиби, мол, нам дверь. Он и вышиб.
Зашли. А там часов — громадное количество! Красивые такие, — с крышечкой
такие, на цепочке. Мы и набрали, сколько могли, а потом в роте все
и раздали. Чтобы солдатики наши время всегда знали. (Смеётся).
Берлин
Перед
наступлением нам раздали всем карты с огневыми точками Берлина.
У нашего 3-го батальона 3-й ударной Армии было задание — освободить
и занять канцелярию Гитлера. И мы его выполнили. А уже после этого наш
батальон опять бросили на штурм Берлина. Мы подошли к Рейхстагу уже,
когда его первый этаж был почти уже взят. И начали уже штурмовать
дальше. С большими потерями, конечно, но всё же смогли пройти
до определённых этажей этого самого Рейхстага. Потом, когда мы уже вышли
из здания, я написал на одной из колонн два слова: туляк Шалашников.
Ну, вот и всё.
Знамя Победы
Нет,
я не видел, как устанавливали Знамя на Рейхстаге. Егоров и Кантария шли
самостоятельно. Взвод для них специально был подготовлен. А мы вели
работу по освобождению этого Рейхстага. Он же большой очень, там было
очень много войск и подразделений. И немцы сражались отчаянно,
до последнего. Ни один немец не сдался. Были только уничтоженные.
День Победы
Я был
под Берлином. Там наша часть расположилась. И вот там нам и объявили
о том, что война закончилась. Тут открыли стрельбу из всех орудий, какие
только были. Все обнимались, целовались, плакали, прыгали друг
на друга. Радость была неимоверная. Я такой радости, наверное, больше
и не испытывал. Эта Победа далась нам всем очень тяжело. Мы потеряли
много наших товарищей. Но всё-таки мы победили.
Комментариев нет:
Отправить комментарий