Сталин – революционер-подпольщик в период перед первой русской революцией
О
Сталине принято говорить как о великом государственном деятеле и
полководце, как о вожде советского народа, но нельзя забывать, что, прежде всего, он был великим революционером,
вырастая вместе с революционным движением, охватившем Российскую
империю с конца 19 века. Биография Сталина неотделима от развития
мирового революционного процесса.Сейчас, в эпоху реставрации капитализма на территории бывшего СССР, актуален именно образ Сталина-революционера. Сталина-вождя, Сталина-полководца буржуазия пытается приспособить к обслуживанию своих имперских интересов. Сталин-революционер ей не подвластен, потому она и пытается всячески замалчивать или же искажать эти страницы его биографии. Но для коммунистического движения именно эти страницы являются наиболее значимыми, потому что именно в них концентрируется великий опыт борьбы с режимом. Опыт, который левое движение на постсоветском пространстве почему-то до сих пор никак не может усвоить и претворить в жизнь, применяя к современным историческим условиям. Перед нашим движением в условиях бесчинства четвертой власти, т.е. массированной буржуазной пропаганды, острейшим образом стоит проблема привлечения в наши ряды молодежи, именно потому, на мой взгляд, период становления Сталина как революционера с точки зрения поучительного опыта для нас чрезвычайно важен. Молодые люди могут принять этот период его жизни как руководство к действию.
Из семинариста – в ученики революции
Сосо Джугашвили в семинарии проявил себя как способный ученик, перед ним открывалась перспектива успешной духовной карьеры, о которой для него мечтала и хлопотала его мать, но он выбрал путь революционера, предпочел жизнь, полную невзгод и лишений, во имя торжества социальной справедливости.Сам Сталин уже в декабре 1931 года в беседе с немецким писателем Эмилем Людвигом так охарактеризовал свой выбор: «В революционное движение я вступил с 15-ти летнего возраста, когда я связался с подпольными группами русских марксистов, проживавших тогда в Закавказье. Эти группы имели на меня большое влияние и привили мне вкус к подпольной марксистской литературе».
Приобщение И.В. Джугашвили к марксистскому кругу лиц способствовало дальнейшей радикализации его взглядов. В одной из анкет 1920 года на вопрос: «С какого времени Вы принимали участие в революционном движении?» Сталин ответил: «С 1897-го».
Марксистские кружки, в которых в те годы участвовал Сталин, собирались на квартире Михи Дарчиашвили. А так же на немецком кладбище или около Арсенала. В тот период усилились разногласия между И.В. Джугашвили и представителями академической линии в кружках, одним из которых был Сеид Девордиани. Позже он отмечал: «С конца 1897 года между мною и Сосо начались разногласия. Я следовал более академической линии, он практической».
Зимой 1897-1898 годов произошло постепенное приобщение И.В. Джугашвили к социал-демократическому движению.
В 1898 году Сосо Джугашвили руководил в железнодорожном депо кружком, в состав которого входили Василий Баженов, Алексей Закомолдин, Леон Золотарев, Яков Кочетков, Петр Монтин и др.
В августе 1898 года И.В. был принят в члены Тифлисской организации РСДРП. Так началась его революционная деятельность. Сам Сталин так характеризовал ее основные этапы: «От звания ученика (Тифлис) через звание подмастерья (Баку) к званию одного из мастеров нашей революции (Ленинград) – вот такова, товарищи, школа моего революционного ученичества».
В мае 1899 года Сталин был отчислен из семинарии. Этому предшествовала забастовка в железнодорожных мастерских, начавшаяся 14 декабря 1898 года и закончившаяся 20-го. До сих пор бытуют разные мнения насчет того, являлся ли Джугашвили одним из ее организаторов, однако, в любом случае он способствовал просвещению тифлисских рабочих и пробуждению их социальной активности. 16 декабря в семинарии был проведен обыск, за которым последовали следующие. У тов. Сосо, когда его, в конце концов, застали за чтением нелегальной литературы, произошла большая стычка с семинарийским начальством. Один из его тогдашних товарищей Вано Кецховели вспоминал: «…семинарийские ищейки напали на след тайных кружков и начали репрессии против нас». 19 апреля 1899 года Сталин участвовал в маевке. Сам Сталин в 1932 году так сформулировал причину своего отчисления: «Вышиблен из православной духовной семинарии за пропаганду марксизма».
В конце лета 1899 года в Гори на квартире В.Т. Хаханишвили тов. Сосо встретился с Михаилом Монаселидзе и Ладо Кецховели для обсуждения вопроса о необходимости изменения характера местной социал-демократической организации. Речь шла о переходе от пропаганды марксизма к активным действиям и создании нелегальной типографии. Ладо Кецховели выступил с инициативой организации забастовки рабочих тифлисской конки.
Первоначально разногласия по данному вопросу не выходили за рамки актива Тифлисской организации РСДРП. Возражения оппонентов Л. Кецховели и И. Джугашвили сводились к тому, что организация мала, и первое же открытое выступление приведет к ее разгрому. Однако тов. Сосо на заседании своего кружка вынес эти разногласия на суд рабочих, подвергнув Н. Жордания и др. руководителей организации резкой критике. Против Джугашвили со стороны организации последовали санкции – у него отобрали кружок, которым он руководил. Но тов. Сосо не сдался, продолжая упрекать оппонентов, что те ведут среди рабочих преимущественно культурно-просветительскую деятельность и не воспитывают их революционерами.
Несмотря на то, что Л. Кецховели оставил Тифлис, борьба между сторонниками и противниками активных действий внутри Тифлисской организации РСДРП продолжалась. Особое значение в этом отношении имела маевка, состоявшаяся весной 1900 года. В ней участвовало около 500 человек. И хотя ряды членов Тифлисской организации РСДРП по-прежнему оставались немногочисленными, а ее влияние на рабочих города было невелико, празднование 1 мая 1900 года показало, что положение организации начинает быстро меняться. По воспоминаниям С.Я. Аллилуева «после маевки борьба между «стариками» и «молодыми» еще более обострилась». Среди членов организации тактика активных действий находила все больше и больше сторонников.
В середине лета того же года город накрыла волна забастовок. В конце июня прекратили работу наборщики типографий. В начале июля остановилась табачная фабрика Сафарова, в конце – табачная фабрика Бозарджианца, в начале августа – табачная фабрика Энфианджианца и завод Яралова, так же началась новая стачка на фабрике Сафарова, а затем и на заводе Адельханова. В начале июля началось брожение в железнодорожных мастерских, к началу августа забастовка охватила все мастерские. Необходимо отметить, что на всех этих предприятиях действовали рабочие кружки. Подобного власти еще не видели. В город были введены дополнительные войска, начались увольнения, обыски и аресты. Но репрессии только усилили недовольство.
Именно в это время тифлисские социал-демократы осуществили попытку создания первой нелегальной типографии. Артему Тио было поручено выкрасть из Управления Закавказской железной дороги мимеограф. Типография размещалась сначала на квартире Б. Бибинейшвили, а затем – В. Мгеладзе, в ней печатались прокламации по поводу забастовок. В ее деятельности принимали участие П.А. Джапаридзе, С. Джибладзе, И.В. Джугашвили и А.Г. Цулукидзе.
Однако забастовочная волна окончилась поражением. Многие рабочие были уволены. В городе прошли массовые аресты. К дознанию за участие в железнодорожной забастовке было привлечено 112 человек.
Несмотря на то, что репрессии коснулись многих видных деятелей организации, она не была разгромлена, как предрекали противники активных действий. Более того, за выступлением рабочих железнодорожных мастерских последовали выступления работников других предприятий.
После железнодорожной стачки вопрос о допустимости активных действий уже не стоял. На первый план выдвинулся вопрос о форме и характере этих действий.
Необходимо отметить, что именно в конце 1900 года деятельность Тифлисской организации РСДРП стала приобретать политический характер. Первым свидетельством этого является листовка, выпущенная 18 декабря 1900 года, подводя итоги железнодорожной стачки, она призывала: «Завоюем себе право собираться для обсуждения наших нужд, открыто выражать наши мысли, словом, завоюем то, что называют свободой союзов, собраний и стачек, свободой слова и печати, тогда ничто не сломит объединенного рабочего движения».
Есть такая профессия – революционер
Рубеж 1900-1901 годов характеризовался оживлением общественной жизни в России. В конце 1900 года в Лейпциге вышел первый номер «Искры». И тогда же в ряде городов России началась подготовка к открытому празднованию 1 мая.В связи с этим Тифлисское Государственное Жандармское Управление (далее – ГЖУ) решило нанести по местной социал-демократической организации превентивный удар. Готовясь к нему, жандармы составили «Обзор» деятельности Тифлисской организации РСДРП. В этом «Обзоре» были представлены имеющиеся агентурные данные на всех членов этой организации. Вот что сказано в этом полицейском документе о Сталине: «По агентурным сведениям, Джугашвили социал-демократ и ведет сношения с рабочими. Наблюдение показало, что он держит себя весьма осторожно, на ходу постоянно оглядывается; из числа его знакомых выяснены: Василий Цабадзе и Севериан Джугели…»
Первый пробный арест по составленному списку жандармы провели в ночь с 10 на 11 марта 1901 года. Следующая серия арестов прошла 21 марта. Нагрянули жандармы и в Тифлисскую физическую обсерваторию, где в то время жил и работал тов. Сосо. Не застав его дома, они провели обыск в его отсутствие. Это послужило сигналом к переходу Сталина на нелегальное положение. В тот период времени ареста он таки избежал.
Перейдя на нелегальное положение, Сталин жил на конспиративной квартире, один в маленькой комнате, в которой стояла только тахта и этажерка для книг. Он продолжал вести занятия в рабочих кружках, но основной его деятельностью весной 1901 года была подготовка к первомайской демонстрации.
Перед демонстрацией в городе снова появились листовки, в которых повторялось требование политических свобод, и формулировался лозунг: «Долой рабство!» Листовки были отпечатаны в одной из нелегальных типографий. Жандармам было известно о подготовке демонстрации, потому уже с 15 апреля по городу маршировали казаки, драгуны, артиллерия и пехота. Разгонялись даже маленькие группки из трех человек. На всех площадях Тифлиса были расположены на бивуаках по 2-3 роты солдат.
Однако Тифлисский комитет РСДРП от плана проведения демонстрации не отказался. Демонстрацию было решено провести 22 апреля на площади перед Солдатским базаром. Это было одним из самых оживленных мест в городе, и организаторы рассчитывали увлечь за собою обывателей, и в считанные минуты выйти по Головинскому проспекту в центр города на Эриванскую площадь.
Не привлекая к себе внимания, демонстранты по одному — два человека собрались на площади возле Солдатского базара. В условный момент был дан знак, демонстранты по команде собрались вместе и начали строиться в колонну. Над ними взвилось красное знамя. В этот момент из подворотен и переулков на площадь хлынули жандармы и солдаты. Завязалась схватка. Силы были слишком неравны. По одним данным через 15 минут, по другим – через 45 все было кончено: обыватели разбежались, многие демонстранты были арестованы. Всего в этой демонстрации с красной стороны приняло участие 2-3 тысячи человек.
Сразу же после этого события, как по волшебству появилась листовка, которая впервые заканчивалась лозунгом: «Долой тиранию! Да здравствует свобода!»
Это означало не только окончательную победу «молодых» над «стариками», но и переход Тифлисской организации к сочетанию борьбы экономической с борьбой политической.
Сразу же после демонстрации Сталин уехал в Гори, пережив там волну обысков и арестов, а затем в мае снова вернулся в Тифлис и снова включился в нелегальную работу. В конце мая 1901 года в доме Чхеидзе обсуждался вопрос о восстановлении нелегальной типографии. Именно решением этой важнейшей проблемы и занимался Сталин во вторую половину года. Одновременно с этим он продолжал вести занятия в рабочих кружках. К этому времени относится сближение Сталина со своим земляком С.А. Тер-Петросянцем, который впоследствии получил прозвище «Камо».
Несмотря на конспирацию И.В. Джугашвили вскоре снова оказался в поле зрения жандармов. Осенью 1901 года им стал известен еще один конспиративный адрес, по которому скрывался тов. Сосо, так же им удалось установить наблюдение за его деятельностью.
9 ноября помощник начальника Тифлисского ГЖУ ротмистр Лавров доносил Е. П. Дебилю: «самый большой из рабочих кружков, именно железнодорожный, агентурою и наблюдением выяснен, интеллигент (речь идет о Сталине – прим. авт.), руководящий им обнаружен, квартира его установлена. Кружок имел три сходки: 21 октября в Нахаловке в Дешевой библиотеке, 28 октября в винном подвале «Мелани» на Вокзальной улице, 4 ноября в частной квартире на Дидубе».
В результате арестов, произведенных жандармами весной-летом 1901 года, почти все прежние руководители РСДРП оказались в тюрьме или под особым надзором полиции. Острая необходимость способствовала изменению роли И.В. Джугашвили внутри организации. Он стал одним из ее руководителей. Изменение его партийного статуса произошло на конференции, созванной по инициативе рабочих 11 ноября 1901 года. На конференции присутствовало 25 человек. Проходила она под руководством И.В. Джугашвили, С. Джугели, Г. Караджева и В. Цабадзе. Выборы комитета проходили путем тайного голосования. Результаты голосования вслух не объявлялись. Каждому избранному о его избрании говорилось лично без свидетелей.
Однако пребывание Сталина в руководстве Тифлисской организации РСДРП оказалось непродолжительным. Уже на втором заседании комитета он не присутствовал. В связи с угрозой ареста после очередного обыска на его квартире Сталин переселился в Батум.
Приехав в Батум, тов. Сосо сумел завершить формирование местной социал-демократической организации.
Перед самым Новым Годом рабочий Мкуриани устроил Сталина на склад досок завода Ротшильда. Буквально через три дня после этого на складе начался пожар. Пожар тушили в основном рабочие, но администрация отметила денежными поощрениями только мастеров и бригадиров. Тогда по инициативе тов. Сосо началась забастовка. Рабочие не только требовали оплаты их участия в тушении пожара, но и отмены работы в выходные дни. Требования бастующих были удовлетворены. Так произошло первое боевое крещение зарождавшейся в Батуме организации РСДРП. После этого тов. Сосо обратился к своим товарищам из Тифлисского комитета с просьбой выслать ему в Батум нелегальную литературу. Эта просьба была удовлетворена. В феврале 1902 года Сталин совершил поездку из Бутума в Тифлис за шрифтом и другими необходимыми деталями для создания подпольной типографии, которую он намеревался создать в Батуме.
Между тем, пока Сталин разворачивал свою деятельность в Батуме, жандармы нанесли удар по Тифлисскому комитету РСДРП.
19 февраля намечались массовые выступления по всей России. 15 февраля собрался по этому поводу на свое очередное заседание и Тифлисский комитет РСДРП. В дом, где проходило заседание, нагрянула полиция. Полицией были изъяты все металлические части нового типографского станка, отчеты кассы за октябрь 1901 года, нелегальные издания и записная книжка. Окрыленные успехом жандармы в ночь с 15 на 16 февраля арестовали еще 13 человек. Угроза ареста нависла и над тов. Сосо. Но, тем не менее, 26 февраля он все-таки выехал в Тифлис. Однако не успел он уехать, на заводе Ротшильда снова разгорелась забастовка. Причиной послужило намерение администрации завода уволить 389 рабочих в связи с сокращением объема работ. Сталина тут же вызвали обратно, и 28 февраля он вернулся, тут же собрав на совещание Батумскую организацию. После приезда в связи с возникшей забастовкой в Батум кутаисского военного губернатора 7 марта 30 самых активных забастовщиков было по его приказу арестовано. В ответ на это 8 марта в полдень более 350 рабочих явились с требованиями: или выпустить всех арестованных или взять под стражу и их всех. Помощник военного губернатора поместил всю толпу в пересыльном пункте. Организаторы забастовки, ночью обсудили ситуацию и решили призвать рабочих на следующий день прийти к пересыльному пункту и освободить своих товарищей. 9 марта к тюрьме стеклось около 400 рабочих. Однако к тюрьме были подтянуты войска, и когда рабочие пошли на ее штурм, а арестованные, взломав двери пересыльного пункта, вырвались на волю, солдаты открыли по ним огонь. В результате 20 человек было ранено, а 13 убито. Пока события разворачивались на улицах города, товарищ Сталина по партии – Котэ Каландадзе срочно оборудовал на очередной конспиративной квартире подпольную типографию. В ночь с 9-ого на 10-е марта в ней была отпечатана листовка, посвященная происшедшим событиям. Через три дня была выпущена еще одна листовка, и деятельность типографии приостановилась, потому что один из рабочих заметил за домом, где она находилась, слежку. Типографский станок и другие составляющие типографии в срочном порядке поздним вечером были перевезены на другую квартиру, а затем на кладбище, где в заброшенной часовне временно и была размещена типография.
Арест – тюрьма – ссылка – побег – возвращение
Вечером 5 апреля 1902 года на квартире Д. Дарахвелидзе состоялось собрание батумских рабочих. Завершилось оно около 22 часов. Все разошлись. В квартире остались только четверо – хозяин квартиры, Сталин, К. Канделаки и В. Рамишвили. В это время нагрянули жандармы. «При аресте товарища Сталина, — вспоминал Илья Михайлович Дарахвелидзе, — полиция не заметила чемодана с его рукописями, листовками и книгами, которые остались на квартире». Несмотря на то, что никаких прямых улик найдено не было, полиция отправила всех четверых в полицейский участок.На следующий день Дарахвелидзе и Рамишвили были освобождены, а Джугашвили и Канделаки взяты под стражу. Оба были допрошены помощником начальника Кутаисского ГЖУ. Оба отвергли свое участие в забастовке на заводе Ротшильда и в событиях 9 марта. Однако жандармы и не думали их выпускать. Было заведено дело №214, куда стали собирать все улики и материалы, свидетельствующие против Сталина. Целый месяц жандармы трудились, не покладая рук, однако, к истечению месячного срока содержания под стражей установление деятельности задержанных так и не было закончено. И Кутаисское ГЖУ обратилось в Департамент полиции с просьбой о продлении их ареста «до окончания переписки».
Как явствует из постановления начальника Кутаисского ГЖУ от 11 ноября 1902 года: «Иосиф Джугашвили и Константин Канделаки (131-133) – изобличены свидетельскими показаниями в преступлении, предусмотренном 251 статьей Уложения о наказании». Что же это за преступление? – «Призыв к возбуждению и неповиновению против верховной власти». Как видим, расследование революционной деятельности товарищей по партии заняло у жандармов полгода «непосильного труда». Все это время подследственные содержались в тюрьме. Известно, что на имя главного управляющего по гражданской части на Кавказе князя Г.С. Голицына 30 октября 1902 года И.В. Джугашвили обратился письмом: «Прошу освободить меня, по крайней мере, ускорить ход дела». Однако прошением ускорить ход дела не удалось. И тов. Сосо пробыл в Кутаисской тюрьме до середины 1903 года.
Лишь 7 июля Временная канцелярия Министерства юстиции по производству особых уголовных дел подготовила проект всеподданнейшего доклада по данному делу, который был представлен Николаю II 9 июля и получил его утверждение. И.В. Джугашвили был приговорен к 3 годам ссылки в Иркутскую губернию.
Однако полицейские чины никогда не отличались ни умом ни сообразительностью. Они запамятовали, в какой же именно тюрьме содержится столь неблагонадежный заключенный. Переписка высоких полицейских чинов по выяснению этого вопроса продолжалась более полутора месяцев. За это время, а именно 28 июля 1903 года, тов. Сосо организовал бунт заключенных в Кутаисской тюрьме.
Сталин предъявил тюремной администрации следующие требования: устроить нары в тюрьме, потому что заключенные спали на цементном полу, предоставлять два раза в месяц баню, не обращаться с заключенными грубо и прекратить по отношению к ним издевательства тюремной стражи. После предъявления этих требований заключенные начали наносить гулкие удары в тюремные ворота. Ворота были железные, потому эти удары всполошили весь Кутаис. Тюрьму окружил полк солдат, приехал губернатор, прокурор, полицейские чины… Требования были удовлетворены. Но после этого бунта всех политических заключенных согнали в одну, самую скверную во всей тюрьме камеру.
И.В. Джугашвили перевели из Кутаиса в Батум для дальнейшей отправки в Иркутскую губернию вечером 8 октября 1903 года.
По воспоминаниям его товарища К. Канделаки в Батуме тов. Сосо тоже организовал бунт заключенных, после которого все их требования так же были удовлетворены, а главный бунтовщик отправлен в ссылку.
К тому времени в Сибири уже трещали морозы, достигавшие 30 градусов. Для человека, выросшего на Кавказе, к тому же одетого в легкое демисезонное пальто, это было суровым испытанием.
Из Иркутска Сталина направили в Балаганск – городок в 75 верстах от ближайшей железнодорожной станции. Но полицейским чинам этого показалось не достаточно — ссыльный из Балаганска был переведен в Новую Уду, от которой до ближайшей железнодорожной станции было уже 120 верст.
Едва обосновавшись на новом месте, Сталин решил бежать.
Официально этот побег датируется 5 января 1904 года. Но это дата удачного побега. Тесть Сталина С.Я. Аллилуев утверждал, что Иосиф Виссарионович совершил из Новой Уды два побега, просто первый, совершенный в декабре 1903 года, был неудачным. На неудачу этот побег обрекла по-кавказки легкая одежда революционера.
Отсутствие ссыльного на месте обнаружилось уже утром 6 января 1904 года. И в тот же день на имя уездного исправника в Балаганске из Новой Уды было отправлено сообщение о побеге. На следующий день Иркутское ГЖУ поставило в известность о происшедшем Департамент полиции. 5 марта была подписана розыскная ведомость, а 1 мая фамилия Джугашвили появилась в розыскном циркуляре Департамента полиции.
Независимо от того, как добирался на Кавказ бежавший из ссылки революционер, весь путь из Новой Уды до Тифлиса требовал в те времена не менее 10 дней.
К концу января в Тифлисе прошла серия крупных арестов. «На Кавказе, — сообщала Н.К. Крупская в своем письме Л.М. Книпович, — взято около 150 человек». Оставаться в Тифлисе было небезопасно, и тов. Сосо решил вернуться в Батум.
«Мы, — вспоминал батумский рабочий Ф. Гогоберидзе, — получили письмо, нам сообщили, что Сталину удалось бежать из ссылки, и что ему необходимы деньги на дорогу. Мы, все рабочие, с радостью собрали нужную сумму и отослали ему, а через некоторое время Сталин приехал к нам».
Однако товарищи по партии встретили его не так приветливо, как рабочие, и не только не допустили до работы, но исключили из сферы своих контактов. Он попал под подозрение в сотрудничестве с царской охранкой. Как могло возникнуть подобное подозрение? Ответ на этот вопрос частично содержится в черновике одной из статей Ф. Махарадзе, который отмечал: «Чтобы оправдать перед рабочими такое отношение к тов. Сталину, по наущению Рамишвили пустили самые нелепые и вместе с тем возмутительные слухи про него. Ввиду этого Сталин вынужден был покинуть Батум». Покинув Батум, Сталин вернулся в Тифлис.
Но он был не у дел и понимал, что порочащие его слухи делают невозможным его дальнейшее участие в революционной деятельности. За то время, пока он сидел в тюрьме и находился в ссылке, во внутрипартийной жизни произошли очень важные события. А именно – в 1903 году состоялся Первый съезд социал-демократических организаций Кавказа, на котором было принято решение об их объединении в Кавказский союз РСДРП, а так же был избран единый руководящий орган – Союзный комитет. Старейшим по возрасту и революционному стажу в нем был М.Г. Цхакая. К нему и обратился Джугашвили. Он рассказал ему обстоятельства своего ареста, заключения, ссылки и побега. Однако Цхакая не сразу допустил его к революционной работе. «Только через другой месяц, — писал М. Цхакая в своих воспоминаниях, — я отправил т. Сосо в Кутаисский район в Имеретино-Мингрельский комитет». Следовательно, Союзный комитет два месяца проверял те самые «порочащие» слухи, и только удостоверившись, что они не соответствуют действительности, посчитал возможным допустить к революционной работе. Таким образом, Сталин вернулся к партийной работе только через полгода после побега – в июле 1904 года.
По приезду в Имеретино-Мингрельский комитет Сталин взял кличку «Коба». С приездом Кобы партийная жизнь в Кутаиси забурлила. Сразу же был обновлен и реорганизован выше упомянутый комитет. В него вошли: С. Кавтарадзе, И. Джугашвили, Б. Бибинейшвили, К. Карцивадзе, С. Киладзе. Обновленный комитет начал с организации нелегальной типографии, которая разместилась в доме В. Гогиладзе и находилась там до февраля 1906 года. Одновременно с этим усилилась революционная работа по деревням. Б. Бибинейшвили вспоминал, что «во второй половине 1904 года вся Кутаисская губерния покрылась нелегальными революционными организациями».
Первые же практические действия Кобы в качестве члена Имеретино-Мингрельского комитета РСДРП обратили на себя внимание его товарищей по партии.
М. Цхакая впоследствии вспоминал: «После одного из моих подпольных объездов России, вернувшись в Тифлис, я оказался единственным оставшимся членом краевого комитета – все другие оказались за решеткой. Тогда я один немедленно кооптировал моих близких соратников, которым я доверял. В числе их были т. Коба и т. Каменев». Это произошло в конце августа – начале сентября 1904 года.
Сентябрь 1904 года прошел для Кобы в разъездах: сначала — в Баку, а оттуда — по деревням и весям Кутаисской губернии. В этот период он чуть было снова не попал в руки полиции, но этого чудом удалось избежать.
Осенью 1904 года в стране начал созревать политический кризис. А внутри РСДРП развернулась острая борьба между фракциями, возникшими летом 1903 года на II съезде партии. Важное значение в этой борьбе имело совещание, состоявшееся во второй половине июля под Женевой. На нем было принято воззвание о необходимости созыва нового партийного съезда. Воззвание подписали 22 человека, среди которых был В.И. Ленин. ЦК РСДРП признал созыв нового съезда несвоевременным и тогда же, в июле, выступил с соответствующим заявлением. В результате этого во второй половине 1904-го – начале 1905 годов вокруг этого вопроса развернулась острая борьба, в которую оказался втянутым и Кавказский союз РСДРП.
Первым на позицию 22-х под воздействием И.В. Джугашвили перешел Имеретино-Мингрельский комитет. В начале октября 1904 года уже весь Кавказский комитет присоединился к этому воззванию.
В конце ноября 1904-го в Тифлисе в столярной мастерской М. Чодриашвили состоялась партийная конференция Кавказского союза РСДРП. В ней приняло участие 12 человек. Среди всех вопросов, обсуждавшихся в повестке дня, особое значение имели два: отношение к созыву III съезда РСДРП и так называемой земской кампании. Ноябрьская конференция создала специальный орган – Кавказское бюро – перед которым была поставлена задача – принять все меры по подготовке съезда. Персональный состав этого бюро документально неизвестен, но есть основания предполагать, что в него входил и т. Коба.
5 декабря 1904 года в Баку началась забастовка некоторых нефтепромышленных предприятий, инициатором забастовки являлась «Балахано-Биби-Эйбатская группа». Бакинский комитет РСДРП посчитал стачку несвоевременной. Тогда в Баку в срочном порядке выехал И.В. Джугашвили. 9 декабря он принимал участие в созванном рабочими митинге, который был разогнан полицией.
Для руководства стачкой был создан забастовочный комитет. Забастовка начала перерастать в массовую 13 декабря. Завод Каспийско-Черноморского нефтяного общества остановил работу в 6 часов утра. Его примеру последовали рабочие промыслов Нобеля, Манташева, Тифлисского товарищества, Борн, Шибаева. Полиция вмешалась в ход событий только 23 декабря, проведя серию арестов. 3 января 1905 года забастовка прекратилась, завершившись подписанием первого в истории России коллективного договора между рабочими и хозяевами предприятий.
Наступил 1905 год. В России началась первая русская революция. Но рассказ об этих событиях, равно как и о месте в них товарища Кобы, является темой для отдельного разговора.
Опыт, которому мы почему-то не следуем
Изучение революционной деятельности великого человека заставило меня еще раз задуматься вот над какими вопросами:Революционно настроенные люди начала ХХ столетия шли к рабочим, организовывали в их среде кружки, живо откликались на все их нужды, устраивались к ним на предприятия, шли с ними под нагайки казаков и полиции. В этом собственно и заключалась их революционная работа. Что мешает нам поступать именно таким образом, как поступали наши предшественники? Но мы под любыми предлогами так поступать не хотим. А потом жалуемся друг другу, что рабочий нынче не тот пошел – нам не доверяет и на борьбу подниматься не желает.
Первое, с чего начинала работу в начале ХХ века организация революционеров, было создание нелегальной типографии. У нас эта работа обычно начинается с говорильни и чаще всего на ней и заканчивается. Почему? Мне ответят, что сейчас у власти больший маневр для взятия нас под контроль. Но ведь и у нас больший маневр для ухода из-под него!
«В те времена далекие, теперь почти былинные» вопрос о переходе от культурно-просветительской к организационно-революционной деятельности решался тогдашними социал-демократами на практике за несколько месяцев. У нас этот вопрос муссируется уже почти два десятилетия и конца этому не видно. Почему? Или мы не хотим того же, чего хотели они?
Тогда, как видно из факта, имеющего место в биографии Сталина, малейшее подозрение в связи со спецслужбами было поводом для полного отстранения подозреваемого от революционной работы и прерывания с ним всех контактов. Сейчас повсеместно сталкиваешься с ситуацией, когда как аргумент против сотрудничества с теми или иными лицами приводится не просто подозрение, а логическое доказательство (понятно, что документального в таких случаях быть не может) их сотрудничества с органами, но в ответ слышишь несуразицы типа: «да, человек он хороший», или — «об этом нельзя говорить, потому что мы с ним сотрудничаем, он организации помогает», или — «сейчас людей мало – выбирать не приходится» и т.д.,и т.п. А что тогда был избыток людей? И есть ли среди тех, якобы нужных и полезных нашим сегодняшним организациям людей, хоть один, которого можно было бы по качеству полезности и нужности сравнить с революционером Джугашвили из Батумского комитета РСДРП? Революционное дело не терпит мягкотелости и благодушества – слишком высока цена, которой потом оплачиваются наши хорошие отношения с сомнительными людьми и организациями.
Если ответить на все эти вопросы беспристрастно, можно понять, почему до сих пор мы терпим поражения, а капитализм крепчает. Половина нашей беды в том, что у нас никак не получается применить опыт русских революционеров диалектически в современных исторических условиях. Вторая половина — именно в нашей аморфности, безынициативности, мягкотелости и нелепой погоне за количеством
Наталья Кузьменко
Комментариев нет:
Отправить комментарий