Внешняя политика 01 марта 2016

Мировые геоэкономические траектории: провал стратегии евразийского транзитера

Багдасарян В. Э.

Вардан Эрнестович Багдасарян — д.и.н., заместитель Генерального директора Центра Сулакшина
Мировые торговые пути традиционно выстраиваются как связующие мосты ведущих геоэкономических зон мира. На сегодня таких зон три — североамериканская, европейская и китайская, имеющие примерно равные 16–17% доли в мировом ВВП. Соответственно, основные торговые артерии будут формироваться как связующие мосты именно этих зон. Можно сколько угодно говорить о перспективах России в мировых геоэкономических потоках, но при доле в ВВП мира в 1,5% — они выглядят химерично. Огромное пространство, при минимальной для данного масштаба экономической развитости — шансов объективно мало. Бизнес будет искать другие, более выгодные для себя маршруты.

---

Вопрос о континентальном транспортном коридоре напрямую сопряжен с большой геополитикой, глобальной борьбой больших геополитических акторов.

Существовало три исторически модифицируемых проекта соединения Европы и Восточной Азии. В зависимости от того какие геополитические акторы их продвигали, они могли бы быть классифицированы как англо-французский, германо-франко-турецкий и российский. Англо-французский проект был ориентирован на формирование транспортных артерий через регион Северной Африки, Палестины и Аравийского полуострова. Ключевое значение здесь играл находящийся под контролем англичан Суэцкий канал. До строительства канала эксплуатировался, прежде всего, путь вокруг побережья Африки. Данные маршруты определяли в значительной мере направления англо-французской колонизации.

Вариант прокладки газопроводов и нефтепроводов в Европу через Аравийский полуостров является продолжение соответствующего политического курса Запада (прежде всего, англо-саксов) сегодня. Камнем преткновения этому проекту оказалась, как известно, Сирия. Башар Асад отверг предложения по прокладке газопроводов для катарского газа через сирийскую территорию. Прокладка такого газопровода позволяла бы переориентировать Европу с российского газа на ближневосточный и наносила бы известный урон по геоэкономическим позициям России.

Османская империя выстраивала евроазиатский транспортный коридор через территорию Малой Азии и Ирака. Череда войн между Российской империей и Турцией не в последнюю очередь определялась геополитической борьбой за преобладание той или иной версии связующего пути Европа — Азия. Турцию долгое время в ее устремлениях геополитических устремлениях поддерживала Франция, претендовавшая вплоть до франко-прусской войны 1870 года на роль ведущей державы континентальной Европы. С последней четверти девятнадцатого века главным актором продвижение турецко-иракской версии евроазиатского пути становится созданная Бисмарком единая Германия. Решающая роль здесь отводилась строительству железнодорожной магистрали Берлин — Багдад — Басра. 

Проект последовательно продавливался германским государством от Вильгельма I до Гитлера, что свидетельствует о его стратегическом характере. Его реализация явилась одним из латентных факторов Первой мировой войны. Железная дорога должна была пройти по территории Германии, Австро-Венгрии, Болгарии, Турции — союзников в Первой мировой войне. Выстраивалась соответствующая геополитическая ось. Однако существовала единственная страна, оказывавшаяся в силу своего географического положения препятствием для этого замысла — Сербия. Железная дорога проходила через сербскую территорию. Соответственно, проект диктовал и программировал аннексию Сербии. Убийство эрцгерцога Франца Фердинанда сербским террористом явилось к тому благоприятным поводом. Мировая война началась…

В дальнейшем, уже во время Второй мировой войны посредством реализации проекта Берлин — Багдад — Басра Гитлер рассчитывал добиться обеспечения экономики Третьего Рейха ближневосточными нефтяными ресурсами. Сегодня Турция начинает новую игру как претендент на роль главного диспетчера транс-евроазиатских экономических потоков.

Однако шансы германо-турецкой версии существенно оказались осложнены сегодня (не исключено, что и целевым образом) через хаотизацию пространства бывшего Ирака. Возникает альтернативная перспектива прокладки магистрального пути через Закавказье. Подписываются соответствующие соглашения в рамках проекта Набукко. И то, что Закавказье оказывается вновь в фокусе большой политики, очевидно, не случайно. Удержать российское влияние в регионе означает предотвращение реализации проекта отрезания России от мировых экономических потоков.

Геоэкономические связи по траектории Германия — Турция вновь воспроизводятся сегодня. Ангела Меркель в Анкаре на встрече с турецким премьером Давитоглу обозначила фактически поддержку Турции в ее геополитической линии в Ближневосточном регионе. А эта линия, если называть вещи своими именами, с очевидностью экспансионистская. До ноябрьского 2015 года у нас этот экспансионизм было принято не замечать. А между тем, без понимания того, что Турция самопозиционируется как исторический преемник Османской империи, ее политику адекватно понять невозможно.

Уместно провести аналогии. Правильно ли было бы позиционировать Российскую Федерацию в качестве исторического воспреемника СССР? Мы полагаем — да, и отвергаем либеральную версию о формировании новой нации. А правильно ли видеть далее преемство Советского Союза и Российской империи? Тоже правильно, если принимать логику преемственной более чем тысячелетней российской истории. Но ведь пространство СССР и ранее Российской империи было гораздо шире территории современной России. И мы по особому относимся к тем территориям, которые когда-то создавали единое с нами государство. По отношению к ним введено понятие «ближнее зарубежье». В повестке дня находятся реинтеграционные проекты для постсоветского пространства. Кто-то говорит исключительно об экономической реинтеграции, кто-то ставит вопрос и о реинтеграции с политической составляющей.

Но не точно ли так смотрит Турция на бывшее пространство Османской империи? Для нее Сирия, или Ирак едва ли не тоже самое, что для нас Украина. И также как у нас в дискурсе находится тема реинтеграции постосманского пространства. Отказаться от османского наследия для турок ровно также невозможно, как нам отказаться от наследия Российской империи. Понимание этого позволяет констатировать принципиально ошибочную позицию Кремля по турецкому направлению. Дело не в «сумасшедшим», апеллирующем к Гитлеру Эрдогане. Дело в самой Турции.

Российский проект евро-азиатской пространственной связности предполагал естественно включения в транс-евразийскую континентальную артерию территорию России, перемещение основных коммуникационных путей к северу. Ранее ту же геополитическую стратегию и не без успеха реализовывала Золотая Орда. Во времена Российской империи существовал малоизвестный сегодня, но имевший колоссальный товарооборот, сопровождаемый социокультурными трансляциями, Великий чайный путь. Он связывал Китай с российскими столицами — Москвой и Петербургом. Экономическая изоляция Советской России, при одновременном разгроме Османской империи, геополитически означала доминацию англо-французской версии евроазиатской транспортной артерии. И сегодня — вызовы те же. Пройдет ли основная линия экономической связности евро-азиатского пространства через Россию, или огибая ее территорию? Прием изоляции есть в этих условиях способ продвижения конкурирующих проектов.

Еще в 1993 году в Европейским Союзом был выдвинут проект ТРАСЕКА (Transport Corridor Europe-Caucasus-Asia), предполагающий прокладку основного пути, связующего Европу и Азию через Закавказье и среднеазиатские страны в обход России. В нем предположительно должны были быть задействованы черноморские порты (Поти, Батуми), железные дороги Грузии и Азербайджана, каспийская паромная переправа (Баку-Туркменбаши), железнодорожные сети Туркмении, Узбекистана, Киргизии, Казахстана и Китая, а также китайские порты на тихоокеанском побережье. Очевидно, что проект нацелен на осуществление международных перевозок грузов минуя российскую территорию. Политические его цели тоже очевидны — отторжение от России зон Закавказья и Средней Азии. Подписывались различные межстрановые договора.

Принципиально важно в этом споре то, какой пространственной версии пути будет отдано предпочтение со стороны Китайской Народной Республики. Выбор Китая выражается в определении траектории Нового Великого шелкового пути, а также в отношении к американскому Транстихоокеанскому проекту сотрудничества. Пока, приходится констатировать, что этот выбор делается не в пользу России. Основная ветка Нового Великого шелкового пути проходит через Казахстан, Азербайджан, Грузию и Турцию. Мало того, что он идет в обход России, но в него оказались включены страны, находящиеся с Российской Федерации в сложных отношениях. 

Помимо исключения России, при выборе основной траектории Пекин исключил Иран, Армению и Сирию, отдав предпочтение Азербайджану, Грузии и Турции. Траектория современного пути отличалась от основной траектории пути исторического, проходящего через Персию и Сирию. Это был политический выбор Китая. Новый великий шелковый путь смыкается с германо-турецким путем. Выстраивается евразийская линия развития, евразийская, но без России. Как то стало само собой очевидным, связывать евразийство с центральным положением России. Евразийская тема может быть оседлана и другими, например Китаем.

Для геополитически противоборствующих сторон достижение приоритетности продвигаемого ими пути предполагает проведение политики хаотизации и сдерживания развития альтернативных пространств. Единственный, кто сегодня может осуществлять реально такую политику, являются США. Сегодня Соединенные Штаты Америки публично заявляют о новых стратегических векторах пространственной связности — транс-атлантическом и транс-тихоокеанском. Данный ориентир получил отражение на уровне принятой в 2015 году Стратегии национальной безопасности США. Суть геоэкономических изменений состоит в том, что связь между Азией и Европой может теперь осуществляться не через Евразию, а в триадной схеме — Тихий Океан — США — Атлантический океан. Чтобы эти торговые направления заработали следует сделать неприемлемыми по каким-либо причинам традиционные транс-евразийские пути. Достигается это, прежде всего, в разрыве этих путей зонами хаоса. И точное хронологическое совпадение выдвижения США новых стратагем пространственной связности с волной войн и революций, поразивших территории Азии и Африки, находящихся в транзите традиционных путей заставляет поставить вопрос о проектируемом характере происходящего.

Ливия, Египет, Сирия, Ирак, Афганистан — «горячие точки» выстроились точно по траектории традиционного европейско-азиатского пути. Социальная и политическая хаотизация обусловливает поиск альтернативных маршрутов. Но и они оказываются поражены теми, или иными потрясениями. Проект выстраивания геоэкономической траектории Берлин — Анкара — Багдад — Дели — Пекин пока явно пробуксовывает. Объективно его функционирование не нужно не только США, но и России, заинтересованной в сдвижении основной евроазиатской торговой артерии севернее.

Применение стратеги хаотизации как средства исключения российской альтернативы геоэкономичеческих траекторий сегодня не реализуема, да и чревата ввиду наличия фактора ядерного оружия. Вследствие этого по отношению к ней используется другая стратагема — изоляции. Геополитическая установка изолировать Хартленд — исторически преемственная стратегия борьбы против России, известная как план «Анаконды». Прямая публично заявляемая изоляция — демонстрируемая Западом может сочетаться с косвенной, тихой — игнорированием российских проектов, что фактически показывает Восток.

Прорвать России изоляцию возможно только став самой мировым геоэкономическим полюсом. А это, в свою очередь возможно только в качестве самостоятельной мир-системы. СССР смог, реализовав доктрину индустриализации, достигнуть того уровня в мировом ВВП, на котором сейчас находится Китай — около 16%. И это, помимо известных политических обстоятельств явилось не последним из факторов прорыва изоляции. Так что роль транзитера между Западом и Востоком не просто унизительна, но и практически неосуществима. Транзит при современных потенциалах экономики России и напряженности политических российско-западных отношений будет проложен в обход ее.

Только создав собственную зону развитости, можно далее выстраивать внешние связи. Не внешние связи потянут за собой внутреннее развитие, а с точностью до наоборот. Пока осознание этого на уровне государственной власти нет. В замен ушедшим западным компаньонам ищутся восточные. Речь не идет об автаркии. Но должны быть правильно расставлены приоритеты — вначале самообеспечение, и только затем торговля излишками с внешним миром. Действовать иначе это и означает буквально — положение сырьевого придатка. При приоритетности внешней торговли нет смысла вкладываться в высокотехнологический товар, если есть возможность продажи без дополнительных издержек сырья. 
Парадоксальным на первый взгляд образом развитие геоэкономических связей России определяется приоритетностью собственного развития. Хотите торговать с внешним миром, наполните сначала внутренний рынок, будьте развиты сами и только затем осуществляйте внешнюю экономическую экспансию. В противном случае — внешняя торговля при неразвитости собственных инфраструктур, экономическая открытость объективно оборачивается десуверенизацией, превращением в страну с колониальными характеристиками.